Аркадий Соларев: Иду на таран!

Газета «Известия» за  9 июля 1941 года... На первой странице - портреты  трех летчиков, таранивших в небе над Ленинградом гитлеровские самолеты. В  их молодые лица с надеждой и гордостью всматривалась в те дни вся страна, Младшие лейтенанты  П. Харитонов, С. Здоровцев и М. Жуков, удостоились чести  открыть список Героев Советского Союза в Великой  Отечественной войне. Главный маршал авиация Д.Новиков, вспоминая отважных асов, писал в своих мемуарах, что подвиг Петра Харитонова был «первой ласточкой». Это уже позже стало известно о многочисленных проявлениях героического самопожертвования наших летчиков в первые дни войны... 

Из сводки Главного командования Красной  Армии за 22 июня 1941 года: «...Авиация противника атаковала ряд наших аэродромов и населенных пунктов, но всюду встречала решительный отпор наших истребителей... Всего было сбито 76 самолетов противника». И девятнадцать из них советские авиаторы  уничтожили таранными ударами! В первый же день воины грудью своей прикрыли родную землю и обессмертили свои имена. 

22 июня 1941 года. 4 часа 25 минут. Эскадрилья самолетов 46-го истребительного авиаполка на высоте 1.500-2.000 метров преградила путь бомбардировщикам. Командир  звена старший лейтенант Иван Иванов дрался отчаянно, но вот кончились патроны и горючее. Тут летчик заметил «Хейнкель-111», прорвавшийся к нашему аэродрому Дубно. Иван кинул краснозвездную машин наперерез фашисту и буквально вонзился в бомбардировщик. Воспользоваться парашютом он  не смог...

Михаил Иванович Калинин написал его жене трогательное письмо и прислал Грамоту Президиума Верховного Совета СССР о присвоении мужу звания Героя.  Так бывший кузнец из Щелковского района Московской области на  25-й минуте войны открыл счет первому из более чем 600 таранов, совершенных в  годы Великой Отечественной.  Через два часа с аэродрома под Шяуляй поднимется в воздух самолет, пилотируемый командиром звена 10-го истребительного авиаполка лейтенантом  Василием Лободой. Армада фашистских бомбардировщиков под прикрытием истребителей наносила удар по  аэродрому. Наши летчики вели неравный бой с противником. У лейтенанта  Лободы кончились патроны. Тогда он таранил своим И-16 один из истребителей прикрытия. Оба самолета, объятые  пламенем, камнем рухнули вниз.  Вот как об этом бое вспоминал очевидец,  бывший механик Лободы, капитан в отставке технической службы Денис Прокофьевич Дмитриев: «Это  произошло на моих глазах. Четыре Ме-109 оторвали самолет Лободы от всей  группы, взяли в «клещи» и повели на запад, очевидно, желая  посадить на свой аэродром и взять летчика в плен.  Но над западной окраиной аэродрома Лобода дал резкий крен и врезался  в один из истребителей. На место гибели выехала тут же группа мотористов. Я не смог выехать: дежурил по взлетно-посадочной полосе».

Каким он был, один из героев первого дня войны?  Родился 3 марта 1915 года в селе Засулье Роменского района Сумской области в семье железнодорожника. Через некоторое время семья переехала в Константиновку Донецкой  области. Там и прошли его детство и юность. После окончания  семилетки поступил в ФЗУ при заводе имени  Фрунзе. Потом работал токарем в механическом цехе до 1936 года. Одновременно учился в  Константиновском аэроклубе, после окончания которого поступил во вторую Борисоглебскую Краснознаменную школу истребителей. В 1939 году после ее окончания был направлен для прохождения службы в десятый истребительный авиаполк. Был избран парторгом полка. Обо всем этом поведали скупые строчки личного дела.

Весной 1941 года полк базировался на Шяуляйском аэродроме Прибалтийского особого военного округа. Вот  что вспоминала  вдова Василия Александра Иосифовна: «Василий был удивительно цельный человек по своему характеру и по отношению к другим. Могу смело сказать, что это был честный коммунист и настоящий советский летчик. Любил авиацию, о которой мог говорить без конца. Oн все время был занят на службе. Полеты, занятия. Я работала в военном госпитале... мы были молоды, здоровы, любили друг друга... Жили мы в частном доме,  занимали одну из двух комнат. Хозяева были симпатичные люди, у них было трое детей. Старший 13-летний Йонас, потом еще мальчик и совсем маленькая Стася. Семья была простая, трудовая. Отец работал на кожевенной фабрике, мать занималась воспитанием детей, вела хозяйство. Нам очень хорошо было  жить здесь...

(Семья Лободы квартировала, как потом мне удалось выяснить, в семье  отца  секретаря Президиума Верховного Совета Литовской ССР Ионаса Гурецкаса).

Далее Александра Иосифовна  рассказывала: «Шяуляй в то время был еще по-существу кусочек заграницы, и потому, когда мы шли в город, Василий Сергеевич очень тщательно одевался, контролировал и меня, чтобы местные жители видели опрятность и аккуратность  советских людей, и такой же аккуратный был он в работе, и в дружбе  с товарищами. У нас дома всегда было много молодежи, мы пели, веселились, наслаждались молодостью и жизнью...  

Жизнь моя с Василием  Сергеевичем была недолгой. Вышла я за него 19 августа 1940 года, а 22 июня 1941 года стала вдовой. Проклятая война разрушила  наше счастье... Только спустя более сорока лет, я  узнала как погиб Вася. А было ему всего 26 лет.  Больше я замуж не вышла - второго такого человека не встретила. Ведь он был удивительно цельный Человек по своему характеру,  не терпел фальши, до самозабвения любил авиацию и меня...» .

А вот что рассказывал сын В. Лободы Валентин Васильевич: «На отца  большое влияние имел, как я потом понял, его отец Сергей Поликарпович. Незадолго до  Октябрьской революция он начал работать, а  в гражданскую с оружием в руках устанавливал и защищал Советскую власть в  Донбассе. Впоследствии работал на железной дороге, активно участвовал в  общественной жизни... Он мне всегда внушал  мысль о том, что надо учиться и идти по пути отца. Именно  дед воспитал у меня уважение к пpoфессии офицера. Уже после 7 классов  я поступил в Киевское артиллерийское подготовительное  училище. Впоследствии закончил академию. Служил в Прикарпатском, Белорусском, Дальневосточном военных округах, выполнял интернациональный долг в  Арабской Республике Египет.

Рабочий Сергей Лобода  с оружием в руках защищал Советскую власть в годы гражданской войны. Лейтенант Василий Лобода погиб, тараня фашистский самолет в  первый день войны, защищая неприкосновенность границ  нашей Родины. Полковник Валентин Лобода, сейчас старший преподаватель Смоленского высшего зенитного ракетного инженерного училища, готовит защитников Родины и мира во всем мире. Вот она, преемственность поколений! Д. Дмитриев  вспоминал, что В.С.Лободу похоронили в тот же день возле аэродрома. Но могилу его так и не нашли после войны…

Девятнадцать воздушных таранов было совершено в тот первый день войны. Память о первых летчиках, таранивших самолета врага 22 июня 1941 года,  особенно дорога нам, потому что свершились они в один из самых тяжких для страны дней. Беззаветная преданность Родине их, первых героев начинающейся Великой Отечественной, стала вдохновляющим примером для тысяч летчиков, которым суждено было, пройдя горнило войны, провести краснозвездные машины над фашистским Берлином. Но не все воздушные бойцы, бросавшие свои машины на машины врага, погибли. А некоторые даже по несколько раз шли на таран, впервые примененный великим русским летчиком Петром Николаевичем Нестеровым еще в годы первой мировой войны. Два тарана на счету и у литовца Повиласа Никодимовича Даргиса. Родился он 17 марта 1913 года в Каунасе, В период первой мировой войны семья эвакуировалась в Белоруссию. После окончания сельской школы в 1928 году Повилас начал работать электромонтером на писчебумажной фабрике «Спартак» в городе Шклове. В 1932 году добровольцем пошел в Красную Армию и был направлен в севастопольскую школу летчиков, которую окончил через два года. Служил в истребительной авиации на Дальнем Востоке, под Москвой. Там, в 1939 году стал членом ВКП (б). Начало войны встретил старшим лейтенантом, командиром звена 7-го истребительного авиационного полка в городе Пушкин под Ленинградом. 

Ленинградские белые ночи... Ранним утром 22 июня 1941 года в военном городке прозвучал сигнал боевой тревоги. Никто из летчиков и техников не предполагал, что кончились мирные дни учебы, что над Родиной уже несется огневой смерч. С этого утра вступил на фронтовую дорогу лейтенант Повилас Даргис - дорогу, полную опасностей и подвигов.  Однажды на рассвете поступил сигнал: «На Ленинград идет группа фашистских самолетов». В небо взвилась ракета.  

-  Даргис, в воздух! - прозвучала команда. 

Несколько минут, и самолет Повиласа побежал по взлетной дорожке. Вскоре за ним поднялся его ведомый летчик Карпухин. Набрав высоту, Даргис взял курс в район, где по данным поста наблюдения, должны были быть гитлеровские бомбардировщики. А через несколько минут Повилас заметил первый фашистский самолет. 

- Атаковать! - подал он команду. 

Две очереди его пулеметов решили судьбу «Юнкерса». Тот загорелся и упал на землю. Это был первый бой Даргиса с фашистами. Теперь уже не сосчитать, сколько раз поднималась в воздух его машина, в скольких поединках с врагом участвовал Повилас за годы войны.

Передо мной подшивка газеты «Правда» за 1941 год. Страницы  пожелтели от времени, стали хрупкими. И право же, кажется, что от них пахнет порохом тех давних боев. Номер  за 4 августа. Генерал-майор М. Процветкин в статье «Защита Ленинграда от воздушных налетов» пишет, что первый фашистский бомбардировщик «Ю-88» зенитные батареи Ленинградской зоны ПВО сбили еще 2З июня. Затем бои с вражеской авиацией  шли ежедневно. Так с 20 по 30 июля было 17 налетов фашистов на Ленинград. А с 20 по 26 июля фашисты потеряли в небе Ленинграда 41 самолет, и ни один вражеский бомбардировщик не  прорвался к городу. Наши потери - 8 самолетов.  «За это время, - пишет далее М.Процветкин, - летчик Герой Советского Союза Ткаченко, летчики Клыков, Антонов, Даргис, Татаренко сбили по 2-4 вражеских самолета каждый. Они мастерски- владеют машинами. Бесстрашно вступают в бой. Когда иссякают патроны  - бьют врага тараном, рубят винтами хвосты вражеских самолетов, показывая бесстрашие, презрение к смерти и безграничную преданность Родине».

А газета «Сталинский сокол» за 19 сентября 1941 года в статье Г.Садовникова «Летчик Даргис сбил 5 «Юнкерсов» писала: «С уважением отзываются  товарищи о летчике-истребителе Даргисе.  В семье отважных защитников Ленинград Павел (так  его звали в армии - А.С.) Даргис выделяется несгибаемым мужеством. В любую погоду, днем и ночью вылетает навстречу врагу, 0коло 100 боевых вылетов уже совершил он на своем МиГе  и первым в полку открыл боевой счет. Уже 9 «Юнкерсов» сбил он: 4 - лично и 5 - в паре с летчиком Карпухиным».  Вот еще выдержка из этой статьи: «Утром вылетел он во главе эскадрильи в составе девяти истребителей на прикрытие железнодорожной станции. На подступах  к ней летчики встретились с 20 «Юнкерсами», которые шли тремя эшелонами. Советские истребители с ходу атаковали их и сбили головной бомбардировщик. Строй фашистских самолетов нарушился, но шесть из них все же подошли к станции. Применяя испытанный метод – лобовую атаку, Даргис повел на них шестерку истребителей. Группой они сбили один бомбардировщик и подбили еще два, которые начали уходить на запад. Боеприпасы кончились. Тут Даргис заметил, что к станции приближаются еще 4 «Юнкерса». Он вошел в разрыв между двумя из них и плоскостью своего МиГа срезал хвост у одного из «Юнкерсов», который камнем пошел вниз. Это был пятый сбитый летчиком Даргисом неприятельский самолет». В том году Даргис был ранен и выбросился с парашютом в районе станции Молосковицы недалеко от города Кингисеппа Ленинградской области.

За проявленные мужество и героизм в борьбе с гитлеровскими захватчиками 28 октября 1941 года Указом Президиума Верховного Совета СССР отважный летчик был награжден орденом Ленина. А в эти дни бесстрашный сокол после лечения в госпитале уже защищал небо Москвы.

В политдонесении 6-го истребительного авиакорпуса за октябрь 1941-го, храннившемся в Центральном архиве Министерства обороны СССР, есть несколько строк и о Даргисе: «орденоносец лейтенант Даргис, сбивший за период Отечественной войны 12 самолетов противника ( за четыре с небольшим месяца боев!- А.С.) рассказал летчикам, как надо сбивать различные типы вражеских самолетов, чтобы без потерь уничтожать их».

Этот документ лишний раз доказывает как отважно дрался с врагом летчик из Литвы. В небе Москвы он совершил свой второй таран. О Даргисе вновь писали газеты. В статье Н. Денисова «Бои с новыми немецкими самолетами», опубликованной 24 декабря 1941 года в «Красной звезде», рассказывается о двух воздушных боях, которые провел Даргис в Подмосковье. Первый произошел в начале декабря над одной из железнодорожных станций, где разгружались войска. Даргис во главе звена истребителей МиГ  прикрывал эту станцию. Летчики отбили налет одной, а затем и второй группы фашистских бомбардировщиков и уже собирались возвращаться, как над станцией появились несколько вражеских самолетов. Один из них сумел сбросить бомбы крупного калибра. Даргис помчался за ним, прицелился, но выстрелов не последовало: кончились боеприпасы. Тогда, догнав фашиста, Даргис ударил его крылом по хвостовому оперению. Бомбардировщик вошел в «штопор» и врезался в землю. Далее описывалось, как на следующий день Даргис в лобовой атаке сбил фашистский истребитель и рассказывалось о бое северо-западнее Внуково, в котором старший лейтенант Даргис участвовал вместе со старшим политруком Чепуренко и младшим лейтенантом Радионовым. Слева вдали они заметили две черные точки, которые быстро приближались. Это были новые, впервые появившиеся над Москвой самолеты «Мессершмитт-115», опыта борьбы с которыми у наших летчиков еще не было. 

- Мы будем первыми, - сказал коммунист Даргис. Он решил идти в лобовую атаку. Молниеносно сокращалось расстояние между самолетами. Еще несколько секунд и машины столкнутся. Нервы гитлеровского летчика не выдержали, и в самый последний момент он отвалил в сторону. Этого было достаточно. Павел полоснул по нему длинной очередью, а потом, сделав поворот, повторно атаковал врага. «Мессер» пошел к земле. Второго сбили Чепуренко и Радионов».  

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 марта 1942 года капитан Даргис был награжден вторым орденом Ленина. Об этом он узнал в госпитале, где лечился после второго тяжелого ранения, полученного в конце декабря 1941 года. После госпиталя Даргис служил в противовоздушной обороне Москвы до дня Победы. Он был уже майором, командиром 28-го истребительного авиационного полка. Затем Даргис окончил высшие летные курсы и вновь служил в истребительной авиации. В 1957 году заместитель командира истребительной авиационной дивизии, полковник П.Н. Даргис уволился в запас. К тому времени к его двум орденам Ленина, полученным на фронте, прибавились ордена Красного Знамени и Красной Звезды, которыми Повилас Никодимович  был награжден за безупречную и долголетнюю службу в Советской Армии.  После увольнения  в запас П.Н.Даргис сначала жил в Перми, потом переехал в Сочи, где и скончался 5 января 1983 года.

*****

Николай Гастелло. Это имя прозвучало на весь мир  в первые дни воины. Прозвучало как символ мужества советского человека. На пятый день фашистского вторжения на нашу землю, 26 июня 1941 года экипаж, которым командовал Николай Гастелло, направил горящий самолет на скопление вражеских танков и автомашин.  Сообщение Совинформбюро о подвиге героического экипажа, переданное по радио утром 6 июля 1941 года, нашло горячий отклик в советском народе.

Немногочисленные в те дни на прифронтовых аэродромах экземпляры «Правды» и других газет с сообщением об этом подвиге перечитывались по многу раз. Летчики бережно, как реликвию, передавали газеты из рук в руки, брали их с собой на боевые задания... Влияние подвига Гастелло в последующие месяцы и годы войны было огромно. Огненные тараны повторили за годы войны свыше четырехсот летчиков и экипажей. Так уж получилось, что в той сложной обстановке, которая была в первые дни фашистского нападения, незамеченным поначалу остался подвиг экипаж Саркиса Айрапетова. В документах Центрального архива Министерства обороны СССР о нем совсем мало данных. Вот они: «Старший политрук Айрапетов Саркис Михайлович, заместитель командира эскадрильи по политчасти 31-го скоростного бомбардировочного авиационного полка, погиб 24 июня I941 года в районе Таураге Литовской ССР, направил самолет на автоколонну врага». 

Дочь Айрапетова - Светлана - рассказывала: «Мой отец родился в 1914 году в Шамшадинском районе Армянской ССР. После школы поступил в школу военных летчиков. Потом служил на Украине. 7 апреля 1940 года за мужество, проявленное в боях с белофиннами, награжден орденом Красного Знамени. Затем был переведен в Прибалтику. 22 июня 1941 года рано утром фашисты стали бомбить наш авиагородок. Мы уехали, даже не попрощавшись с отцом, и больше его не видели. Мой брат Сурен окончил авиационное училище, после окончания которого служил в части, где воевал отец. Затем он окончил Военно-политическую академию имени В. И. Ленина, Службу закончил полковником».

Стрелком-радистом у Айрапетова в тем бою, как мне удалось установитъ, был Павел Магрычев, уроженец города Юзовка, что в Донбассе, коммунист. В армии он с  1940 года. За героизм в боях с белофиннами  награжден медалью «За отвагу». Он, как и второй пилот, фамилию которого установить не удалось, погиб вместе с Айрапетовым.

Многие люди помогали в розыске материалов о жизни и подвиге Айрапетова. Но самая большая пришла из Ленинграда, от главного редактора журнала «Звезда» писателя Георгия Холопова, бывшего военного корреспондента. 3 февраля 1942 года в армейской газете «Во славу Родины» был напечатан его очерк, написанный на основании документов и рассказов однополчан Айрапетова, который назывался «Первый Гастелло». В своем письме он рассказал об истории написания этого очерка и прислал ту публикацию фронтовых лет. Вот что он пишет: «Первые три года войны я служил в армейской газете «Во славу Родины» 7-й Отдельной армии. Армия держала оборону по Свири, от Ладожского до Онежского озера, протяженностью в 220 километров. Задачи у «семерки» были фронтового масштаба, а потому наша газета выходила на четырех полосах формата фронтовой газеты, в которой я  часто печатал свои очерки и небольшие рассказы.  В феврале 1942 года я вылетел с армейского аэродрома в город Борисовосудск, где базирующемуся там 31-у СБАП  (скоростному бомбардировочному авиационному полку) должны были вручить Гвардейское знамя. После завершения торжеств, связанных с присвоением полку гвардейского звания, я среди авиаторов провел еще десять дней, исписал несколько блокнотов, участвовал в боевом вылете на новом пикирующем бомбардировщике Пe-2, полный впечатлений от всего увиденного, вернулся в 7-ю Отдельную армию. Очень скоро я написал шесть небольших очерков о лучших, храбрейших летчиках-гвардейцах. Все они были опубликованы в феврале-марте 1942 года на страницах нашей газеты. По просьбе летчиков, со многими из которых я подружился, я прежде всего написал очерк о их боевом и незабвенном друге, комиссаре эскадрильи Саркисе Михайловиче Айрапетове, погибшем 24 июня 1941 года.  Перед началом воины 31-й СБДП базировался в Прибалтике. Летчики  полка основной удар наносили по крупным танковым колоннам на Шяуляйском направлении и в районе городов Таураге, Калвария, а позже в районе Двинска, Резекне. 24 июня, во второй половине дня с боевого задания не вернулся Саркис Михайлович Айрапетов... Штурман Сергей Тюриков выбросился с .парашютом из горящего бомбардировщика и стал свидетелем героической смерти комиссара эскадрильи. Позже он вернулся в полк и продолжал воевать.  Сожалею, что тогда, в феврале 1942 года, мне не удалось во всех подробностях записать рассказ С.Тюрикова. После войны я разыскал Тюрикова во Львове, но уже был он тяжело болен и вскоре умер.      А вот что напечатано в номере газеты «Во славу Родины» 27 февраля 1942 года... «В первый же день войны старший политрук Саркис Михайлович Айрапетов дважды летал бомбить войска противника. Под вечер он собрал летчиков, штурманов и стрелков и провел с ними короткую беседу о том, как вести себя в бою с фашистами. 

- Что ты сделаешь, - спросил комиссар у рядом стоящего летчика, - если твой самолет будет подбит на территории врага.  

- В плен я не сдамся, - ответил тот...  

- Этого мало, - сказал комиссар.

- Надо умирать с пользой для Родины. Я вот, например, с горящим или подбитым самолетом, если не удастся привести его на свой аэродром, обязательно врежусь в фашистские войска или же в какую-нибудь другую цель. Сам погибну, но и сто жизней отниму у гадов! Так что, ребята, давайте условимся - если умирать, так уж умирать с пользой.

На этом летчики договорились с комиссаром и разошлись к самолетам. Утром 23 июня был третий вылет комиссара Саркиса Айрапетова. Он был молод, горяч, достойный сын горной и солнечной Армении, и все в части любили и уважали его. Он был лучшим летчиком в части, отлично знал штурманское дело и материальную часть, а комиссаром был таким, у которого стоило многим поучиться, как правильно сочетать партийную работу  с боевой.   Саркис Айрапетов знал душу каждого в эскадрилье, для каждого он находил какие-то особые слова - теплые, человеческие, слова настоящего комиссара - и, общительный, веселый, строгий требовательный, смело вел летчиков в бой. Утром 24 июня комиссар вернулся с четвертого своего вылета. Самолет его был подбит, и он еле-еле дотянул до аэродрома. К нему на санитарной машине подъехал доктор Моисей Стучинский. 

-    Живой, Саркис? - спросил доктор. 

-    Живой, Миша. Что же может со мной сделаться? 

Айрапетов вылез из кабины, осмотрел самолет и, вытащив из плоскости осколок снаряда, протянул его доктору: 

- Миша, вот тебе на память!

Моисей Стучинский взял осколок снаряда, и Айрапетов ему рассказал о прошедшем воздушном бое...  

Через несколько часов комиссар Айрапетов вел эскадрилью на бомбежку танковой колонны, подходящей к  Таураге. Колонну рассеяли и разбили, но снарядом зенитной артиллерии был подбит мотор бомбардировщика комиссара, а потом пулеметным огнем фашистского стервятника самолет был подожжен. В эфире прозвучали последние слова комиссара: «Умираем за Родину! Прощайте, товарищи!» Самолет покружил над дорогой и, выбрав участок наибольшего скопления танков, вошел в пике и врезался в танки... Так погиб герой-комиссар Саркис Айрапетов. Осколок снаряда, подаренный им, Стучинский долго берег, а когда он npoeздом был в Москве, то оставил его на хранение своим родителям, как память о незабвенном друге, летчике и комиссаре Саркисе Айрапетове.

Летчики-гвардейцы части товарища Добыша свято хранят память о погибшем комиссаре и называют его - первый Гастелло».  Это был второй или третий огненный таран с начала войны. 22 июня в районе юго-западной границы летчик-истребитель П. Чиркин направил свой горящий самолет на танковую колонну врага. А 24 июня в один день с Айрапетовым такой же подвиг на скоростном бомбардировщике совершил экипаж старшего лейтенанта Г. Храпая.

...К могилам летчиков, совершивших огненные тараны, не приносят цветы, у них не выстраивается почетный караул. Этих могил просто нет. Но память об этих героях всегда будет жить в сердце народа. В этой памяти – их бессмертие.

Аркадий Соларев